Похищение Европы  - Юлия Маркова

Впрочем, и за два последних года, в период оккупации германскими войсками, хорватские усташи вели себя ничуть не лучше, чем их не столь уж далекие потомки. Их лидер, так называемый поглавник (главарь), Анте Павелич, самовольно (но при одобрительном похлопывании по плечу Гитлером) причислил хорватов к арийцам и объявил, что только они, то есть немцы, хорваты и итальянцы, могут быть гражданами хорватского государства, а все остальные жители этой территории – это рабы, находящиеся в государственной собственности. Именно поэтому советских частей не было во внутреннем кольце окружения, а только части НОАЮ, сформированные из местных партизан, горящие жаждой мести за все безобразия, которые творил националистический режим Павелича, ведь за два года их власти полмиллиона сербов Хорватии было убито, а еще четыреста тысяч – изгнано из своих домов в Сербию. Впрочем, в партизанах тут ходили не только сербы. Словенцы, хорваты, босняки… У любого нормального человека, вне зависимости от национальности, озверевший режим Павелича вызывает только отвращение. Красная Армия поможет им артиллерийским огнем полков РВГК и бомбоштурмовыми ударами авиации, а остальное, очищая свою землю от скверны, югославы должны сделать сами.

И вот теперь германские части СС (совсем немного), хорватские части СС, хорватский домобран[21], сербские части СС, самая одиозная часть четников Михайловича, шарахающаяся от коммунистов как от огня, недосформированная боснийская дивизия СС «Ханджар» – вся эта шваль, подобно крысам в канатном ящике, была зажата в тесной мышеловке загребского котла. Кстати именно босняки из дивизии «Ханджар» проводили экзекуции над разоруженными и интернированными итальянцами. Правда, помимо пятидесяти тысяч отморозков всех цветов, сортов и размеров, руки которых по локоть в крови невинных жертв, в Загребе находилось еще и около трехсот тысяч так называемого мирного населения.

Но жалости к тем, кто был стиснут в смертельном кольце окружения, не было ни у командования Югославской Народно-Освободительной Армии, ни тем более у Сталина. Эти «мирные» люди в подавляющем большинстве поддерживают правительство усташей, одобряют массовые убийства и депортации сербов, евреев и цыган, а самое главное, планируют извлечь для себя из всего этого выгоду. К тому же полвека спустя, когда снова станет можно быть усташем, именно потомки нынешних горожан возродят людоедский режим и начнут все сначала. Поэтому во избежание рецидива все молчаливые соучастники преступлений должны ответить за все вместе с палачами.

Кстати, о югославском командовании. За последние полгода его состав изрядно обновился. Одни погибли в бою с врагом (как, например, Александр Ранкович и Иосиф Броз Тито, попавшие в немецкую засаду во время сражения за Белград), других унес несчастный случай или тяжелая болезнь, на третьих у компетентных органов появилась информация о сотрудничестве их с германскими или британскими властями. В верхушке руководящей действиями югославской народной армии остались только люди кристальной чистоты и преданности идеям Маркса-Ленина-Сталина, твердо стоящие на позиции союза с СССР.

Правительство, налаживающее мирную жизнь на освобожденных территориях, возглавил сербский политик и коммунист Благое Нешкович, а начальником генерального штаба НОАЮ, как и в нашей истории, стал кадровый армейский офицер черногорец Арсо Йованович. В оперативном плане Народно-освободительная армия не была самостоятельна и не делала чего похощет ее левая нога, а подчинялась командующему Четвертым Украинским фронтом генералу Рокоссовскому, Ставке Верховного главнокомандования и товарищу Сталину. И более никому.

В нашей истории югославский наполеончик Тито вознамерился в личных целях построить на Балканах маленький отдельный СССР – как бы социалистический, но стоящий в стороне от фундаментального конфликта добра и зла. Решая эту задачу, маленький югославский диктатор, с одной стороны, старался подгрести под себя соседние страны, на что у него не хватало сил, а с другой – стремился избавиться от людей, придерживающихся просоветской ориентации. И вот теперь, когда Иосифа Броза Тито не стало, а в руководстве югославской компартии, напротив, остались как раз исключительно просоветские кадры, все пойдет совсем иным путем.

Свой вклад в дело разгрома усташеского государства внес и папа Пий XII. В строгом соответствии с подписанными им ватиканско-советскими соглашениями, он наложил на прогитлеровскую Хорватию интердикт – то есть полное отлучение от церкви. При этом загребскому архиепископу Степинацу, одному из самых ярых сторонников усташей, было велено явиться в Рим на церковный суд и оправдаться по обвинению по поводу сотрудничества с гитлеровскими нацистами (что после обращения Гитлера в сатанизм приравнивается к сотрудничеству с Дьяволом). Особое подозрение у Святой Инквизиции вызывает то, что жрецы СС, беспощадно преследующие католическое духовенство в Германии, Польше, Франции и других оккупированных странах, на загребского архиепископа не обращали никакого внимания, как будто он уже не был священнослужителем так называемого еврейского бога. Связь с дьяволом – тяжкое обвинение, от которого бывший архиепископ не сможет оправдаться. Так что пора собирать дубовые дрова – на костер. Давненько уже в Вечном городе не было хорошего жаркого аутодафе.

Являться на суд и оправдываться архиепископ не стал, а вместо того обвинил Папу в сотрудничестве с коммунистами (тоже мне Бином Ньютона). В Евангелиях нигде не сказано, что нельзя сотрудничать с коммунистами, а вот с Сатаной сотрудничать прямо запрещено. Впрочем, в отличие от другого варианта истории, здесь укрыться от правосудия не сумеет ни архиепископ Степинац, ни поглавник Анте Павелич, ни его подельник, так называемый министр обороны Хорватии Славко Кватерник, ни убийцы из охраны хорватских концлагерей, устраивавшие соревнования по перерезанию сербских глоток. Всех их теперь настигнет справедливая кара. Так что костер от бывшего загребского архиепископа тоже никуда не уйдет. После того как пленного досуха выдоят компетентные органы СССР, он будет передан Ватиканской инквизиции – и та сделает с ними все, что положено по канонам.

Но Сталин понимал, что этого совершенно недостаточно. Проблема ведь не только в отдельных нехороших людях, устраивающих зверства, от которых содрогнулись бы и в каменном веке. Проблема в самом существовании такой политической нации, в базовый код которой внесена ненависть и оскорбительное пренебрежение ко всем соседним народам и национальностям. И этот вопрос тоже надо решать, причем так, чтобы после этого самим не утонуть в крови. Ведь сербы хоть и страдающая нация, они тоже плоть от плоти Балкан; и случись что, тоже будут решать дела с истинно славянским размахом.

А потому стоит еще и еще раз как следует подумать – стоит ли пускать дела на Балканах на самотек, позволяя местным сделать всю грязную работу, или послать там в бой и свои части, которые могли бы контролировать масштабы побоища и при необходимости останавливать разгоряченных сербов от совершения ненужных жестокостей? Ответа на вопрос, как будет правильнее, нет ни у него, ни у консультантов из будущего. В первом варианте, что бы ни натворили в Загребе югославские части, советское руководство будет к этому непричастно – но это позиция Понтия Пилата, который умыл руки, а там хоть трава не расти. Во втором варианте советское командование будет ответственно за все, что произойдет за время штурма, но и жертв среди местного населения будет значительно меньше, потому что когда рядом находятся советские, местные деятели ведут себя почти вменяемо.